Светлана ШИРОКОВА.

ПРОЩАНИЕ ШАХТЁРА

Рассказ

Посвящается моему брату

Ну, вот и пришла настоящая осень, с дождями и желтой листвой. Все люди торопятся на работу и учебу. А мне идти никуда не надо. Я сижу на крыше своего дома, в котором жил до женитьбы и болтаю ногами. Тоскливо сидеть вот так и знать, что твоя мать страдает от горя. Она потеряла старшего сына или как говорят первенца. Я в своей жизни не успел никого обрести ни сына, ни дочь. Люда - жена моя сказала, что рано. У нас нет квартиры, нет машины, своей дачи и к тому же она еще учится на последнем курсе в институте. Тогда я думал, что она права, а вот сейчас я так уже не думаю. Тоскливо. Мы люди пока живем на земле, то всей правды не знаем. Мы узнаем эту правду, когда наша душа отделяется от тела и рвется невидимый серебряный шнур. Кто я теперь? Я всего лишь душа без своего тела, ждущая сорокового дня, чтобы вознестись в мир иной. А ведь когда-то я был перспективным инженером горной промышленности, и звали меня Вадим Платонов. Мне было всего двадцать пять лет. Причем исполнилось ровно два месяца назад, если считать именно этот месяц и число двадцать пятое. Казалось бы, живи и радуйся, так ведь этот дурацкий несчастный случай на работе унес меня из жизни. Я себя часто спрашиваю, кто в этом виноват? Да, конечно же, я сам. Ну, во-первых, я нарушил технику безопасности. После взрыва семь десять минут оседает пыль, и поэтому нужно было выдержать эти минуты. Куда я так тогда торопился? Зачем было бежать за забытым снаряжением? А черт его знает. Все хотелось побыстрей. Вот если бы это был мой подчиненный, я бы с него три шкуры спустил. А сам-то куда помчался. Во-вторых, бетонный борт почему-то оказался низким и именно на этом уровне, где я работал в эту смену. В-третьих, мое зрение. Оно желало иметь лучшего. С моим зрением нельзя было идти работать в гору, но я уговорил врача и он написал в медицинской карте: - годен. Да-а. Ну и досталось же мне, шестьдесят метров летел в отвал по этому каменному колодцу. Я когда полетел вниз, то даже и не понял что произошло. Но потом подсознание мне подсказало, что же происходит на самом деле. За какие-то пару минут пролетела вся моя жизнь. Все мои дружеские попойки с друзьями, знакомство с девчонками. Мы обычно любили головы девчонкам поморочить с Ванесом. А потом я укладывался спать, а Ванька убегал от девок, прячась в кустах. Они же заразы пока все деньги у нас не вытаскают на джин тоники и пиво, фиг отвяжутся. Моя первая любовь, я и сейчас ее часто вспоминаю. А тогда сильно переживал, что мы с ней расстались. И вот Люда. Елки-палки! А ведь я женился три месяца назад. У нас была свадьба, самая настоящая. Невеста в белом платье я в шикарном костюме. Вообщем, все как у людей. Мы даже в свадебное путешествие в Турцию по путевке ездили. Столько фоток привезли, впечатлений и воспоминаний. А вот теперь меня нет. Нет больше Вадима Платонова и нет больше нашей семьи. Наверно после похорон выйдет местная газета и там будет напечатан некролог. Мол, трагически погиб : Слово-то, какое погиб, да еще и трагически. Трагически погибают на войне и там это понятно, - там враг, а тут мы и кто кого убьет. Ах, да что там говорить? Я тоже как на войне побывал, голова разбита, ребра переломаны, куча ссадин и кровоподтеков. Короче травмы несовместимые с жизнью. Хорошо еще руки и ноги целы. Ну, ничего мастера-гримеры сделают свое дело искусно и деликатно. Они в этом деле уже преуспели. И, тем не менее, мне себя самого жалко. Ведь двадцать пять лет и такая глупая смерть. Мои ребята все об этом говорят. А ведь из нас четверо в горе работали. Ванька тоже рвался и я не смог ему помочь устроиться в гору. А может, это и к лучшему. Он переживает, что мне не успел сказать, что пойдет работать на фабрику. А мне так хочется ему сказать:

- Ванёк, не грусти. Я все уже знаю и вижу так хорошо как никто другой из вас. Все у тебя будет хорошо. Ну не повезло в жизни, так что ж это с каждым может быть. Тебе еще двадцать пять и все у тебя еще будет, только берись за ум. Ведь всю водку с пивом не перепьешь и со всеми девками не перегуляешь. Найди себе по душе, ну скажем без заморочек, и будь с ней счастлив. Из наших вроде как все устроились и только ты да Михей вечный чудак в костюме свое в жизни не нашли. - А ведь я действительно к Ивану приходил и говорил это, а он все думает и думает обо мне. Если бы души умерших могли плакать, я бы тоже вместе с Ваньком поплакал. Но души плакать не умеют. А душа Вадима Платонова очень болит за свою мать и отца, а особенно за свою молодую жену. Я погиб, и третьи сутки лежу в морге, Завтра меня будут хоронить. Люда осталась вдовой в свои двадцать один год. А ведь она меня любила и любит сейчас. Вон как плачет, ночами не спит. Все о чем-то думает и плачет. А на мать и отца страшно смотреть. Я даже и не подозревал, что они меня так любят. Младший брат Вовка просто в шоке. Никак в себя прийти не может, он ведь тоже в горе работает. И мои друзья Ванька, Денис, Андрюха, Леха, Леня, Саня даже непутевый Женька так переживают, что тайком друг от друга плачут. Мне их сейчас так не хватает, что хоть криком кричи. Я пробовал с ними разговаривать, правда, по отдельности с каждым, все напрасно. Они меня не слышат. Вот поэтому я сижу на крыше своего родного дома смотрю на звезды, ведь скоро мне предстоит этот далекий путь, и жду своих похорон. Жизнь продолжается. Вон мои соседи идут домой и как всегда пьяные. Я их звал два брата-акробата. Они оба рыжие с веснушками и пьют, как черти. Вот где эти существа берут деньги на выпивку, если нигде не работают. А вон Дашка-малолетка, соседка из последнего подъезда. Все мне глазки строила, а как узнала, что я женился, так мимо меня пройдет, и нос к верху задерет. Сейчас ей подружки новость расскажут. Интересно, как она эту новость воспримет?

- Дашка, слыхала? Вадим Платонов в горе погиб.

- Как это погиб? Когда?

- Три дня назад. На его родителей страшно смотреть.

- Ой, мамочки!

- Вот те раз плачет. Значит и в правду я ей небезразличен был, от того и обижалась на меня, что я женился. Дашка со слезами убежала домой и ее подружки тоже по домам разошлись. Сколько же времени? Наверно одиннадцать. Пойду, посмотрю, что делают мои родственники. Ага, мама все также сидит неподвижно и смотрит в одну точку, отец, брат и тетка решают какие - то теперь незначительные проблемы. Все одеты в черные одежды. Жутко, даже как-то. А я любил светлые и белые футболки, особенно летом. Не так жарко. Ложились бы они спать, ведь завтра у них будет тяжелый день. А я полечу и посмотрю, как там моя Люда. А Люда с тещей сидят на кухне и пьют чай и вместе с чаем какие-то капли. Жена что-то говорит своей матери, надо послушать.

- Где я возьму деньги, чтобы оплатить ссуды?

- Не переживай все устроится. Продадим кое-что. Теперь это уже ни к чему. А так пусть деньги выплачивает поручитель.

- Ты слышала, что его мать сказала? Она собралась Вадима подвозить к дому к своему. А я ей сказала, если будите к своему дому подвозить, то и к нашему дому подвозите. Какой это его дом, если он жил почти два года в нашем доме. - Ни фига ты Люда загнула. Какой же это на фиг мой дом. Мой родной дом там, где я родился, где я рос и учился, конце-концов, где прошло мое детство. А ты оказывается еще и эгоистка, а я и не знал.

- Ну и правильно доченька ты и сказала. Пойдем спать. Завтра еще неизвестно, что нас ожидает.

- Мама пойдем со мной спать. Я одна боюсь. Говорят покойники по ночам приходят и снятся. Меня столько дел ждет после похорон. Надо ехать за вещами Вадима. Надо переводить документы на мое имя или на имя поручителя. Хорошо еще, что Вовка поручитель. Завтра все алкаши Вадика нажрутся и будут руками махать и меня жизни учить. Терпеть их не могу. Хорошо еще, что Ильина не прибежала сочувствовать. Кто-то из пацанов сказал, что Ленька Ильин собирается на похороны.

- Так пускай приходит. Еще одни руки не помешают. Поможет могилу закапывать. Ну не плачь Людочка. Ты еще молодая. Пройдет время, снова выйдешь замуж, ребеночка родишь. А если и не захочешь, то образование будет работать пойдешь и жизнь наладится. Ну не повезло тебе с Вадимом, повезет с другим.- Да-а, хорошо ты теща мою жену успокаиваешь, лихо так, ласково, а самое главное целенаправленно. По вашим разговорам можно понять, что я вам обеим был нужен только из-за денег. А все остальное приложение. Значит, вы обе меня не любили, а терпели только в целях обогащения. Круто! Если хочешь узнать о себе истинную правду, то надо умереть и послушать разговоры тебе дорогих людей. Была бы моя воля, точно бы водки напился. Но, увы, души не пьют, а только созерцают и делают выводы. Нет, уж лучше я пойду и поброжу и полетаю по городу, так спокойней проведу время до своих похорон.

Наступил день моих похорон. Морг. Ритуальный зал десять тридцать утра. Ух, ты, сколько народа пришло! Ни фига даже ребята приехали, с которыми я в институте учился. С работы мужики пришли. Некоторые любопытные мамани моих друзей притащились. Ага, посмотреть, кто больше слез прольет мать моя или жена, а может всегда ласковая теща или всем всегда недовольный тесть. Ленька Ильин пришел. Если честно, то мне стыдно за себя и свои поступки. Я у Леньки был свидетелем на свадьбе, а моя жена Люда свидетельница. Потом девчонки чего-то не поделили. И на нашу свадьбу мы Леньку. С Дианкой не позвали. А теперь вот Леня пришел проводить меня в последний путь. Сам пришел. Значит, все-таки зла и обиды не помнит, тем более кто-то из ребят говорил, что у него сегодня первая смена. А он, значит, взял отгул. Прости меня Леня, пожалуйста. Что это за шум? А-а это меня в гробу вывозят. Сейчас переложат на постамент, и народ будет со мной прощаться. А я вроде бы ничего выгляжу. Гримеры молодцы постарались. Вот только губы распухшие. Еще бы так лететь шестьдесят метров, а потом в довесок еще и породой засыпало, после чего породу вместе со мной в вагоны грузить стали. Тут-то меня и заметили: - Человек в породе! - Брр. Страшно все это снова пережить. Наверно тогда мне и попало куском породы. Хотя гримеры сделали свое дело, и я выгляжу как живой. Как-будто сплю. Сам весь такой чистенький загорелы. Даже щеки вроде как розовые. Что это мать там говорит? Что она делает?

- Сыночек мой, да ты ведь просто спишь. Тихо, тихо спи мой милый. Тебя никто больше не потревожит. Кровиночка моя, ты у меня саамы лучший на свете. - О-о нет. Мать, кажется, сошла с ума. Отец весь трясется. Люда плачет. Теща носом шмыгает. Интересно, что же, правда - вчерашние разговор или сегодняшние слезы? А может слезы это психологическая обстановка так сказывается. Вот, какими словами заговорил. Заговоришь тут если правду от лжи отличить невозможно. Кто-то шепчется. Мои друзья стоят кучкой вместе. Да молодцы ребята венок мне купили. Ого, Ваня, сколько цветов купил и всем раздает, чтобы положить цветы и проститься. Спасибо вам мои кореша. Я этого никогда не забуду. Вы самые лучшие друзья. Здорово! когда ты кому-то нужен, и не только на халяву выпить, но и когда тебя уже рядом больше нет. А вон и Дашка стоит в сторонке. Маленькая глупышка стоит и трясется. Не уж то ты меня и в самом деле любила?

- Да.

- Ты что меня слышишь что ли?

- Да.

- Чего ты по сторонам оглядываешься? Все равно меня ты не увидишь. Ты меня можешь только слышать. Так ты меня слышишь? Даша, да не плачь ты. Ты что, в самом деле, меня слышишь?

- Да.

- Нет, Даша, ты меня не слышишь. Ты только и знаешь, что открыть большие от ужаса глаза и смотреть на меня в гробу. Пока я тут с тобой время терял, народ стал собираться на кладбище. Мой гроб вместе со мной положили в автобус-катафалк и туда же забрались близкие родственники.

- Если будете подвозить Вадима к своему дому, то и к нашему подвозите.

- Нет, не будем. - Ага. Правильно отец сказал. Нечего на Людкины капризы реагировать. Вам и так сейчас тяжело, а тут еще молодой вдовы капризы исполняй. Везите уж меня на кладбище и доделывайте похоронный процесс и тихо и мирно похороните.

Кладбище, как город и каждая оградка, как миниатюрный дом. Где же у меня будет свой дом? А-а, вон вы меня куда везете. Через неделю другую здесь много соседей появится и, причем разного рода и возраста. Ага, вот и мой гроб вытащили и поставили на табуретки. Сейчас будут прощаться. Никак не могу понять. Почему на кладбище так всегда холодно? Ведь еще не зима и даже снега нет, а ветер просто пронизывающий. Наверно моему телу там будет холодно и неуютно. Хорошо, что душа вылетает из тела человека, когда тот умирает и возносится в мир иной. Там в ином мире все по-другому. Там светло просторно и тепло. Наверно самые несчастные души это те, кто не может обрести покоя или те, кто заблудился, и не могут найти своего места ни на земле и ни на небе. Слава богу, но у меня есть свое место в той другой жизни. Мне остается дождаться своего времени и податься в далекий путь. После моих похорон, мне придется коротать время с моими близкими до девяти дней. А потом я с ними прощусь и полечу смотреть весь мир. К сороковому дню своей смерти я прилечу и посмотрю, что же изменилось. Может быть, попытаюсь направить чьи-то мысли в правильное русло. А когда все дела на земле будут сделаны, я вознесусь в иной мир. Я бы и сейчас это сделал, но не положено, таков закон. Ничего не понимаю. Куда это Андрюха пошел? Елки, друган, да ты куда пошел-то? Да, хреново парню. Совсем нервы сдали. А остальные, где? Стоят в сторонке, и только Ленька и Денис подошли близко. Да это и понятно, у них же родственники умирали. У Дениса отец, а у Лени две бабушки. Остальные стоят чернее тучи. Господи! Как же мама плачет. И я не могу к ней подойти и обнять, прижать ее к себе. Нет, я, конечно, могу и мне это не трудно, но она ничего не почувствует. Люда тоже плачет. Ах, боже мой! Да сделайте же кто-нибудь что-нибудь! Ну, наконец-то отец прочувствовал мои мысли и подошел к матери, говоря, что нужно прощаться. Мать целует мое холодное тело и от этого плачет еще сильней и Люда тоже. Может я зря так про нее подумал вчера? Но это покажет время. Я уже это узнаю в более спокойной для себя обстановке и тогда уже не буду так переживать. Хотя кто знает. Ну, вот и все Денис с Леней берут крышку гроба и закрывают мое тело в гробу. Ребята гвоздями прибивают крышку к гробу. Стук ударов молотка глухо раздается по кладбищу. Мама почти в обмороке. Отец и брат, и моя любимая тетка плачут, не скрывая слез. Люда, как маленькая собачонка жмется к своей матери. Друзья плачут, и скупые мужские слезы текут по щекам. Они их смахивают, и низко опускают головы. Гроб опущен в яму, и мои друзья берут лопаты и начинают кидать землю, закапывая гроб с моим телом. Спасибо вам друзья. Вы сделали самую черную и нужную работу. И вот уже образовался холмик. На него положены венки, и кто-то из ребят говорит:- Вадим покурить любил. Надо ему пачку сигарет положить.

- Не надо класть сигареты. Уберите их. - И это говорит моя жена. Да ведь обычай такой есть. Класть на могилку то, что любил покойный. А я действительно любил покурить. С учебы всегда шел к Ване, когда он с четырех работал, и мы всегда курили и новостями обменивались.

- Ребята! Положите Вадику пирожков и бутербродов. Мне сон сегодня снился. Вадик так кушать хотел. - Ребята стали класть пирожки и бутерброды. - Кушай сыночек, кушай. - Мама снова плачет. Господи! Нет больше сил смотреть на свои собственные похороны и горе родителей. А жена коситься на моих родственников и друзей, как возбудитель инфекции на дезраствор. Ну чем ты все время недовольна? То тебе мать не то сказала, а то отец не так посмотрел и друзья мои врагами почти стали. Не знал я, что ты такая каприза. Я и так при жизни все около тебя крутился. Все делал, как ты говорила: - Вадим не пей пива, не кури, по друзьям не ходи. И я все это выполнял, а самое главное друзья не обижались и не лезли в мою жизнь. А со стороны оказывается, как противно смотрится. Я только это теперь понимаю. И где же у меня глаза то были? Получается, что я у тебя подкаблучником был. Может быть, Господь бог правильно сделал, что меня к себе призвал. Намучился бы я с тобой, живя с такой женой всю жизнь. И детей бы ты только и смогла бы, что одного родить, так как ума и твоих дамских сил, а если быть точнее каприз хватило бы только на одного ребенка. Что это я так разошелся? Ведь все равно никто меня не слышит. Ребята потихоньку даже как-будто незаметно складывают в автобус похоронный инвентарь, оставив моих самых близких людей возле могилки. И даже ворчливая жена стоит рядом с родителями и братом. Отец говорит:- Поехали. Нас ведь ждут.

- Не хочется его тут одного оставлять.

- Завтра, завтра приедем и посмотрим, как он тут сутки провел. - Все верно, ты отец говоришь. Увози наших женщин отсюда, и поминайте меня добрым словом. А я поброжу по кладбищу и посмотрю, кто моими соседями стал.

Мои поминки справляем в кафе Ивушка. Вот ведь жизнь. Вчера в этом кафе свадьбы люди праздновали, а сегодня поминки справляем. Столы стоят буквой П. В центре мне выделен стол, который соединяет два длинных стола. Стол покрыт белой скатертью Моя большая фотография с черной ленточкой. Стоит тарелка опять с несчастным бутербродом. Хоть бы стопку водки поставили. Так ведь нет. Наверно опять моя жена взбеленилась. Вот ведь стерва. Люди сидят по обе стороны двух длинных столов. В поминальном зале стоит гул голосов. Все тихо что-то говорят. Ваня отвел в сторону Серегу, с которым я учился в институте. Интересно, что он ему сейчас скажет?

- Серега, ты позвони или эсемэску скинь его первой любви. Это ведь только я знаю, как Вадим переживал за их разрыв отношений. Он ведь ее сильно любил. А потом у него Люда появилась и вроде все как на второй план ушло. Позвони ты ей. Пусть она знает, что Вад больше нет.

- Ваня, я позвоню. Обязательно позвоню и все расскажу.

- Расскажи Серега, расскажи. Она же у него первая была. Она должна знать. - Наверно ты Ванёк прав. Она должна знать. А если честно я ее очень сильно любил и думал, что она мой маленький зайчонок будет моей женой. Но не получилось. В другом конце стола люди жалели Люду. И жалость эта заключалась в том, что она в двадцать один год осталась вдовой. Может быть они и правы, но она живая пусть и вдова, а мне двадцать пять лет, и меня больше нет на земле. В свои двадцать пять вон я, какой красивый и улыбчивый на фото. Хотя мне наверно повезло, потому что таким я останусь в памяти людей, и никто меня не увидит другим. И лишь моя мама, моя дорогая мамочка сидит и все плачет и плачет. Она сильно сдала за эти дни, и кто знает, оправится ли она от своего горя. Ведь мама всегда мечтала увидеть меня счастливым и здоровым, и к тому же большим начальником. Я раньше шутил, что я буду директором всей горной промышленности. Ага, стал директором, но только своего отвала, где погиб. Я еще умудряюсь шутить. А что еще мне остается делать, если меня уже нет на земле? Моя душа и та скоро покинет этот мир. С каждым днем горе моих родителей будет притупляться, но невосполнимая потеря никуда не уйдет. Я останусь в памяти моих друзей, и они будут меня вспоминать, рассматривая наши фотографии у кого-нибудь в альбоме, и заново переживать мои похороны. Моя жена Люда будет жить в квартире, которую мы недавно купили и отремонтировали. А потом снова выйдет взамуж и у нее будет новая жизнь. Уж каким, словом она меня будет вспоминать это только на ее совести. А я ее ни в чем не виню. Она молодая симпатичная и только поэтому должно прожить свою жизнь, так как хочется ей. А пока до девяти дней я буду приходить в гости во сне своим знакомым и родственникам и тревожить их покой, напоминая о себе. Я буду сниться им в причудливых снах, шутить и веселиться, а может быть показывать свое недовольство, может быть даже кого-то ругать. А потом по истечении девяти дней, я полечу по всему миру и посмотрю, как живут другие люди. Возможно, встречусь с другими душами погибших и умерших, и вот тогда мы будем рассказывать о своей жизни на земле друг другу и говорить о жизни людей на земле вообще. Я прожил хорошую, пусть и недолгую жизнь. У меня было все, в чем я нуждался. И в свои двадцать пять я имел то, чего многие не имели и не имеют. Ну, разве что не было сына или дочки. Значит, не суждено. И потом зачем оставлять детей сиротами и память о себе только на фото. Это я считаю не нужно. А страдать без мужа кормильца и поднимать в такое трудное время малыша одной Люде, - это было бы не справедливо. Хотя если бы она меня любила, то ей бы было иметь нашего ребенка в сладость. Значит все же не судьба. Пусть все остается, так как есть. Пусть все остаются здоровыми и счастливыми, но уже без меня. А меня ждут новые дела и заботы, новая жизнь в ином мире.

Ноябрь 2010 год.